Неоязычество как христианская реформация?
(Neopaganism as a Christian Reformation?)

«Наши многочисленные алтари в одном храме – наследие язычников. У евреев, сохраняющих единобожие, в Храме был лишь один алтарь. Но у язычников, многобожников, алтарей было множество. Потому наши алтари и сотни светильников вокруг могилы св. Петра – язычество. Мы ничего не изобрели, даже ничего не прибавили нового. Сам наш дьявол – просто бог Пан с рогами и копытами, только очерненный, оболганный. Мы не умеем рисовать сами; мы можем только мазать поверх прекрасных образов античности нашей собственной блеклой краской, а то и просто золой. Наш Моисей украл рога Аммона, наш св. Вольфганг – крюк Сатурна, а римский Янус уже носил ключи небес задолго до св. Петра. Все наши старинные итальянские бронзы с Девой и Младенцем на самом деле изображают Венер и Купидонов».

Так говорит монах Фра Колонна в романе Чарльза Рида «Келья и холм» (1861). Христианизация языческих культов хорошо известна по истории поздней античности, и она давно стала частью неоязыческого нарратива. Но что, если нынешние неоязычники на самом деле христиане? И неоязыческий Пан это обеленный христианский дьявол, а неоязыческая Богиня никто иная как Дева Мария?

В 1986 году Марго Адлер взяла интервью у Эйдана Келли, основателя Нового Реформированного Ордена Золотой Зари (NROOGD) и отца неоязыческого движения, когда она готовила второе издание своей известной книги «Низведение Луны». Адлер шокировала некоторых читателей, сообщив, что Келли вернулся в католицизм:

«Эйдан все перевернул с ног на голову: теперь он считает, что все представления о вселенской Богине происходят из влияния христианства, а не наоборот. Движение Богини - это не языческая, а радикальная христианская секта, утверждает он. Не Мария является бледным отражением Великой Богини, говорит Келли, а само представление о Великой Богине развивалось под решающим влиянием учения о Матери Божьей. Богиня - это просто дехристианизированная Мария, почитание которой приписывается древним людям. Даже видение Исиды в «Золотом осле» Апулея, полагает Келли, испытало воздействие христианских идей».

Возвращение Келли к христианству было воспринято как предательство многими викканами и неоязычниками, рассматривающими свои религии в качестве альтернатив христианству. В ответ на заявления Келли, Адлер посчитала необходимым по крайней мере напомнить, что многие язычники поклоняются не слащавому суррогату Девы Марии, а грозным богиням, которые не только творят, но также разрушают и воюют.

В 1991 году Келли опубликовал исследование “Создавая Магическое Искусство”, посвященное поиску истоков гарднерианской викки. Келли отметил, что викка обладает исключительной способностью удовлетворить только одну потребность современного человека – потребность в сакрализации сексуального опыта, и предположил, что если бы эту потребность удовлетворяла католическая церковь, викка оказалась бы не востребована.

В 2006 году Лиса Харрис сообщила, что Келли вернулся в неоязычество (сам Келли мотивировал свой переход в католичество необходимостью пройти курс лечения от алкогольной зависимости). См. “Look Back in Controversy: A Samhain Interview with Aidan Kelly”, Widdenshins, vol. 8, no. 5 (2006) [http://www.widdershins.org/vol8iss5/01.htm]

Тем не менее, утверждение Келли о неоязычестве как «радикальной христианской диссидентской секте» не теряет своей остроты. Вопрос о связях между неоязычеством и христианством только недавно стал освещаться исследователями.

В 1996 году британский религиовед Линда Вудхед выступила с докладом на конференции «Религии природы сегодня», проводившейся в Англии. По материалам конференции вышел сборник Nature Religion Today: Paganism in the Modern World (1998), под редакцией Джоан Пирсон et al. В этом сборнике отсутствовали тезисы доклада Вудхед, однако Йоне Саломонсен прокомментировала ее выступление в книге "Заколдованный феминизм" (Enchanted Feminism: The Reclaiming Witches of San Francisco (2002)). По словам Саломонсен, Вудхед утверждала,

«что «новая духовность», процветающая в современных западных обществах представляет собой единый тип религиозности, а языческое колдовство просто одно из ее выражений. «Новая духовность» глубоко укоренена в европейском протестантизме и возникла в ответ на растущую неудовлетворенность христианством (и иудаизмом) [курсив автора] […] Хотя ключевой момент религиозного самосознания приверженцев колдовства – отвержение всей традиции европейского протестантизма, а ни в коем случае не стремление вдохнуть в нее жизнь или очистить ее изнутри, Вудхед утверждает, что христианский контекст наиболее важен для понимания колдовства: колдовство это не новая религия, а реформация [курсив автора статьи]». Саломонсен, со своей стороны, по-видимому, соглашается, что колдовство – не пост-христианская, а только пост-церковная или пост-синагогальная «субкультурная ветвь иудейской и христианской традиций».

В 2007 году Пирсон озвучила эту же мысль в монографии «Викка и наследие христианства: ритуал, секс и магия» (Wicca and the Christian Heritage: Ritual, Sex and Magic). Пирсон утверждает, что христианство является «невидимым, но реальным участником» истории викки и стремиться показать христианское наследие викки, обращаясь к истории гетеродоксальных британских и французских христианских движений XIX века.

[Прим. пер. На самом деле, в книге Пирсон куда большее внимание уделяется гетеродоксии XX в., особенно тем, кого официальная католическая и англиканская иерархии называли episcopi vagantes – «странствующие епископы»].

Хотя Пирсон не согласна с Вудхед в том, что викка является «новой реформацией» или «бастардом христианства», она, тем не менее, заключает, что «если ересь и колдовство являются конструктами христианского воображения [о чем и заявляют виккане], тогда христианство, конструируемое некоторыми викканами как нечто культурно «другое», чуждое им, также является продуктом воображения» (курсив автора статьи).

Открывается большое поле для исследования взаимодействия и переплетения различных религиозных и культурных идей. Ниже я пытаюсь показать одно из возможных направлений, которые эти исследования могут принять. Взаимодействие неоязыческого и христианского мышления особенно очевидно в истории концепций неоязыческих Тройственной Богини и Рогатого Бога.

Можно проследить начальный путь развития образа неоязыческой Тройственной Богини от Роберта Грейвса до Джейн Харрисон, сопоставлявшей образы Деметры-Матери и Коры-Дочери с ипостасями Отца и Сына в христианстве, настаивая на их сущностном единстве. В своих «Пролегоменах» она пишет:

«Мы детально показали, что Мать и Дева являются разными личностями, но представляют собой одно божество – это просто более молодая и более зрелая формы одной божественной силы, которая то растет, то убывает. То же мы наблюдаем в отношении Отца и Сына; они – одно, но отражают два состояния одного и того же существа» (курсив автора статьи).

Харрисон в свою очередь испытала глубокое влияние сэра Артура Эванса и открытий, сделанных им на Крите. Харрисон писала о своей встрече с Эвансом в автобиографии «Воспоминания студенческой жизни». Рональд Хаттон заметил, что интерпретации Эвансом критских божеств как проявлений единой Великой Богини и имеющего подчиненную роль по отношению к ней сына и супруга, были основаны на античной легенде о Рее и Зевсе, «но отстаиваемая Эвансом теория, что на Крите Богиня рассматривалась одновременно как Дева и Мать божественного ребенка, без сомнения испытала влияние христианских представлений о Деве Марии».

Подобным же образом в исследовании «Языческие религии древних Британских островов» (Pagan Religions of the Ancient British Isles) профессор Хаттон говорит о Рогатом Боге Маргарет Мюррей как о «паганизированном христианском дьяволе»…

В книге «Нью-Эйдж и неоязычество» Майкл Йорк с теологических позиций рассматривает различия между древним язычеством и неоязычеством. По его мнению, представления первого, древнего язычества о божестве отличались радикальным плюрализмом, тогда как неоязычество представляет собой «дуотеизм» или относительный политеизм, на самом деле являющийся монизмом с политеистическими элементами.

«Современные версии неоязычества, продолжает Йорк, являются для меня скорее осовремененными и подправленными версиями фундаментально христианского подхода к божеству, который в корне отличается от того, который практиковали древние язычники, чьи хаотичные и бессистемные пантеоны включали в себя неупорядоченное множество самых разных персонажей».

(Примечание. Некоторые формы языческого реконструкционизма, тем не менее, являются строго политеистичными. К тому же, теоретик пост-юнгианства Джеймс Хиллман выступает против объединения различных архетипов через процесс индивидуации).

В книге «Заколдовывая культуру» (Witching Culture: Folklore and Neo-Paganism in America) Сабина Мальоччо пишет, что ассоциация английских народных обычаев с язычеством – это характерно христианское представление. Для протестантских реформаторов, объясняет Мальоччо,

«самой сутью христианства было личное отношение человека к Богу, а народную религиозность они толковали как дьявольское заблуждение. Они стремились очистить христианство от нечистых наслоений, которыми оно обросло, и сосредоточились на тех из них, которые они воспринимали как принципиально чуждые своему видению христианства, в частности, на культ Девы Марии и святых и на светские развлечения, которые сопровождали литургические праздники. Их недопустимость в христианском обществе протестантские реформаторы объясняли тем, что, по их мнению, эти явления были отмечены сходством с античным язычеством: идолопоклонство в форме культа святых, бесстыдство поклонения богине [т.е. Деве Марии] и, как результат, разврат и безобразие народных праздников. Когда Оливер Кромвель и его последователи обрушивались на «старую веру» и запрещали отмечать народные сезонные праздники, они стремились искоренить остатки католицизма и те обряды, которые еще напоминали о католицизме, а не остатки языческих религий. В европейском и особенно британском мышлении прочно обосновалась ложная ассоциация между практикой народных обрядов и «язычеством»» (курсив автора статьи).

Наконец, в статье «Легенда о сошествии Богини» (2003 "The Legend of the Descent of the Goddess") Сизир Серт (Ceisiwr Serith, автор «Языческого молитвенника», Book of Pagan Prayer) считает, что легенда может являться паганизированной версией сюжета о страданиях Христа и его сошествии в ад. Сам Гарднер сравнивал функцию этой легенды в религии ведьм с функциями мифа о распятии и воскресении Христа в христианстве.

Считать ли неоязычество христианской реформацией или нет, несомненно, что неоязычество возникло в контексте христианской культуры. Более того, многие нынешние язычники либо являлись христианами прежде, чем стать язычниками, либо совмещают неоязыческие практики и верования с христианскими.

Так, Рональд Хаттон пишет о нескольких прото-неоязычниках, которые не видели никакого противоречия между язычеством и христианством.

Романы Дион Форчун оказали глубокое влияние на неоязычество. Ее Общество Внутреннего Света, однако, оставалось христианским. Хаттон сообщает, что под влиянием Чарльза Сеймура творчество Форчун приобрело более языческий оттенок. Например, в «Крылатом быке» она написала, что христианский Бог является лишь одним из многих равнозначных аспектов Единого Бога.

Уильям Батлер Йейтс стремился к совмещению христианской и до-христианских традиций и сопротивлялся попыткам склонить его к изъятию христианских элементов из мифологии, созданной им. Орден Золотой Зари, к которому принадлежал Йейтс, щедро заимствовал христианскую и иудейскую символику.

Эрнест Уэстлейк основал Орден Лесного Рыцарства в 1916 году как квакерскую и пацифистскую альтернативу милитаристскому скаутскому движению Баден-Пауэлла. На Уэстлейка оказала влияние Джейн Харрисон. Уэстлейк стремился пробудить древних богов язычества, Пана, Диониса, Артемиду и Афродиту. Однако он не рассматривал веру в них как нечто противоречащее христианству. Хаттон объясняет это так: «Для самого Эрнеста притягательность язычества заключалась не в том, что оно было призвано сменить христианство, а в том, что с его помощью можно было решить те вопросы человеческой жизни, которые не сумело решить христианство, и таким образом вдохнуть жизнь в саму христианскую веру. Уэстлейку принадлежит афоризм: «Прежде чем стать добрым христианином, надо стать добрым язычником»».

У. Х. Сэддон, настоятель в приходе Пэйнсвик в Англии. С 1885 года ежегодно проводил процессии в честь Пана и поставил статую Пана рядом с колокольней своей приходской церкви.

Сегодня существуют неоязычники, которые называют себя «христоязычниками». О них написали Ривер и Джойс Хиггинботам: River and Joyce Higginbotham ChristoPaganism: An Inclusive Path. См. также The Crafted Cup by Shadwynn [external link]. Excerpt from The Crafted Cup.

Литература:

Adler, Margot. Drawing Down the Moon: Witches, Druids, Goddess-Worshippers, and Other Pagans in America Today (1979, 1986)

Harris, Lisa. “Look Back in Controversy: A Samhain Interview with Aidan Kelly”, Widdenshins, vol. 8, no. 5 (2006) [http://www.widdershins.org/vol8iss5/01.htm]

Harrison, Jane Ellen. Prologomena to the Study of Greek Religion (1903)

Harrison, Jane Ellen. Reminiscences of a Student's Life (1925)

Higginbotham, River and Joyce. ChristoPaganism: An Inclusive Path (2009)

Hutton, Ronald. The Triumph of the Moon: A History of Modern Pagan Witchcraft (1999)

Hutton, Ronald. The Pagan Religions of the Ancient British Isles (1993)

Kelly, Aidan. Crafting the Art of Magic: A History of Modern Witchcraft, 1939-1964 (1991)

Magliocco, Sabina. Witching Culture: Folklore and Neo-Paganism in America (2004)

Pearson, Joanne. Wicca and the Christian Heritage: Ritual, Sex and Magic (2007)

Salomonsen, Jone. Enchanted Feminism: The Reclaiming Witches of San Francisco (2002)

Woodhead, Linda. "Untangling the historical Roots of Alternative Spirituality”, paper presented to Nature Religions Today conference (1996)

York, Michael. "New Age and Paganism," in Paganism Today: Wiccans, Druids, The Goddess and Ancient Earth Traditions for the Twenty-first Century, ed. Charlotte Hardman and Graham Harvey (1996)

Источник: http://www.americanneopaganism.com/christianreformation.htm

(C) Перевод Гарсиа